http://www.main.vsu.ru/~cdh/Articles/03-06a.htm
М. Рольф
Университет им. Гумбольдта, Берлин
e-mail: malterolf@compuserve.de

КОЛЛЕКТИВНЫЕ ПРАЗДНИКИ В ЦЕНТРАЛЬНО-ЧЕРНОЗЕМНОЙ ОБЛАСТИ И КУЗБАССЕ В 1927-1941 ГГ.
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ

(1)      В 1920-30-х годах советский календарь изобиловал праздничными датами. Год в официальной жизни Советского Союза подчинялся ритму торжественных событий: юбилей Великой октябрьской Революции, 1-е Мая, День конституции и многие другие памятные дни и годовщины. Все они сопровождались торжественными актами и праздничными церемониями, сложными по организации и требовавшими немалых усилий и затрат.

(2)      Несмотря на постоянную нехватку средств, огромное количество ресурсов расходовалось на проведение официальных праздников. Начиная с десятилетнего юбилея Революции и первого пятилетнего плана, в жизни Советского Союза обозначился удивительный параллелизм двух явлений: одновременно с горячкой модернизации, индустриализации и коллективизации проходил подлинный "прорыв празднеств" 1; вместе с Большим Террором происходила презентация и самопрезентация советской реальности как праздника 2.

(3)      Организаторы на местах следовали при этом столичным образцам. В российской провинции уживались, казалось бы, несовместимые феномены - болезненная перестройка общественного уклада на социалистических началах и коллективно представляемая "непрерывность праздника" 3. Будь то аграрное Черноземье, или индустриальный Кузбасс - в обоих контекстах радикальные трансформации общества и проведение помпезных праздников не являлось противоречием в глазах партийного и государственного руководства.

(4)      Чтобы подробно осветить этот феномен в общественной жизни 1927-41 годов на примере российского Черноземья и Кузбасса, нужно поставить следующие вопросы. Во-первых, каковы были интенции организаторов, представителей государственных, партийных или "общественных" учреждений и организаций. К примеру, теоретики в Москве смотрели совсем по-иному, чем практики на периферии.

(5)      Во-вторых, какой личный опыт и представления вкладывали исполнители праздничных актов в их проведение? Какова была саморефлексия действующих лиц и протагонистов праздника? Здесь следует подробно проанализировать взаимоотношения участников, влияние организаций и их отдельных представителей.

(6)      В-третьих, в диахронической перспективе будут исследованы как стандартные формообразующие элементы советского праздника, так и элементы его формального многообразия. Так, уже в двадцатых годах сформировались некоторые элементы, которые оказались константными. С другой стороны, в тридцатых годах церемониал претерпел изменения феноменологического порядка. Надлежит определить отношения постоянства и подвижности в их связи с интересами отдельных участников. Примером может являться тенденция к нарастанию белого цвета и убыванию красного в оформлении праздника в тридцатые годы, или попытка с помощью праздников изменить символическую топографию города - как в случае с новой площадью Ленина в Воронеже.

(7)      Необходимо также остановиться на взаимозависимости праздника и социальной реальности. Надо очертить рамки реального участия в проведении праздника различных слоев общества. При попытке определить социальную принадлежность советского праздника необходимо учитывать как сильную конкуренцию религиозного канона, так и противостояние города и деревни, принимая во внимание массовый исход сельского населения в города.

(8)      При этом большую пользу приносит компаративистский подход. Сравнение аграрного Черноземного района с его давно сложившимися традициями со вновь возникающим индустриальным центром - Кузбассом - позволяет сделать выводы как о региональной специфике, так и об "общесоветском" универсуме. Тем самым можно преодолеть господствующий в историографии "москвоцентризм" 4; в результате становятся возможным анализ культурной унификации областей при противодействии и сохранении региональных особенностей.

(9)      Следующий интересующий нас аспект - роль советского массового праздника в развитии общества. Теоретики праздника не устают подчеркивать интегрирующее его значение 5. Это утверждение нуждается в проверке, особенно в свете того, что советский праздник всегда имел ярко выраженную функцию отталкивания и исключения недостойных. Он выполнял функцию укрепления власти, ее легитимации и подтверждения лояльности граждан в период ломки общественных структур. Мероприятие представляло собой сферу советизации общества в таких отраслях культуры, как коллективные представления о времени и пространстве или "места коллективной памяти". Роль праздника в постепенном внедрении советских культурных стандартов, а также в унификации и стандартизации культурной жизни как таковой была связана с многослойностью праздника как культурного явления.

(10)      Выбранный временной рубеж для начала рассматриваемого периода - 1927 год, десятая годовщина Октябрьской революции. Этот юбилей представляет собой переломный момент в истории празднеств. Частичной независимости общественной жизни от правящего режима в период НЭПа приходит конец одновременно с помпезными празднествами в честь десятилетия Революции. С этих пор советские праздники больше никогда не теряли своей доминантной роли. Кроме того, именно отсюда берут начало стилистические и организационные принципы, которые в ходе тридцатых годов проявили себя как константные элементы советского праздника.

(11)      Обращение к исследовательской литературе по теме также подтверждает верность выбранной нижней временной границы. В данном аспекте лишь ранние годы Советской власти привлекали к себе пристальное внимание исследователей 6, а двадцатые годы исследованы только до начала первой пятилетки 7.

(12)      Начало войны в 1941 году как верхняя временная граница обусловлена глубокими изменениями, которые произошли в советском социальном котексте после нападения Германии на Советский Союз.

(13)      Что касается выбора двух различных регионов как единиц сопоставления (с одной стороны Воронеж и прилегающие районы, с другой стороны Кузбасс) этот выбор основан на следующем эвристическом соображении: сравнение по контрасту представляется наиболее плодотворным для истории Советского Союза. Учитывая сильную тенденцию к унификации символического и формального ряда и их централизованной регуляции, только максимально различающиеся объекты сравнения позволяют выделить признаки локальной специфики.

(14)      В ЦЧО имелся аграрный регион с сильными патриархальными и религиозными традициями, тогда как Кузбасс являлся образцом новоиндустриального культурного "плавильного котла". Таким образом, удается наиболее четко рассмотреть степень региональной идентификации в условиях миграции различной интенсивности.

(15)      Различаются также уровни периферийности, о которой можно говорить применительно к этим регионам. Воронеж определяется как полупериферия, Кузбасс - пограничный регион. Здесь можно проверить тезис Петрона о том, что праздник на периферии теряет однозначность своих интенций и становится поводом для множества разнонаправленных толкований и интерпретаций 8.