(1)      Изучение консерватизма как идеологии традиционно вызывает большие трудности у исследователей вследствие неопределенности его общественно-политических приоритетов. Авторам работ о консерватизме сложно рассматривать последний как единую политическую теорию. Например, В.Н. Гарбузов в статье "Консерватизм: понятие и типология" подчеркивает, что "на протяжении десятилетий "консервативными" назывались самые несхожие идеологические и политические течения" и цитирует слова П.Б. Струве: "Консерватизм… есть чисто формальное понятие, могущее вмещать в себя какое угодно содержание" [Гарбузов, 1995, с. 60]. Кроме того, считается, что понятие "концепция" как определенный способ понимания, трактовки какого-либо предмета, явления или процесса восходит к либеральному рационалистическому мировоззрению, в то время как для консерватора высшей ценностью является не сконструированные по некой абстрактной схеме социальные институты, а своеобразный набор предшествующих традиций.

(2)      Важнейшей проблемой, препятствующей анализу исторического консерватизма как внутренне единой системы, остаются его национальная специфика и полярная противоположность многих положений "либерального" и "радикального" направлений. Поэтому выявить основы данной идеологии и их осмысление в ту или иную историческую эпоху невозможно без анализа отдельных систем консерваторов XIX - XX вв., позволяющего показать внутреннее единство "консервативного поля", поскольку у того или иного автора можно обнаружить как "радикальные", так и "либеральные" грани этого учения.

(3)      Данная статья представляет собой попытку подобного анализа на примере творчества французского консерватора середины XIX в. Алексиса де Токвиля (1805 - 1859) и влиянию его работ на последующую консервативную традицию. При этом приоритетными направлениями анализа токвилевских работ будут политический идеал автора "Демократии в Америке", влияние на его взгляды таких событий как революции 1789-го, 1830-го и 1848-го годов, а также его взгляды на исторические и политические процессы. Таким образом, изучение системы французского консерватора середины XIX в. поможет не только показать важные структурные изменения внутри этого направления, но и позволит выявить ряд идеологических приоритетов как современных "правых", так и их предшественников 30 - 50-х гг. XIX столетия.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ де ТОКВИЛЯ

(4)      При анализе токвилевской консервативной системы важно учитывать то обстоятельство, что ни в отечественной, ни в зарубежной исторической мысли вопрос об идеологической принадлежности автора "Демократии в Америке" окончательно не решен до настоящего времени.

(5)      На сложность данной проблемы указывал еще в конце XIX в. русский историк П. Виноградов, характеризуя в предисловии к книге Токвиля "Старый порядок и революция" ее автора как "аристократа и либерала" [Токвиль, 1896, с. 5.]. Если принять во внимание тот факт, что после 1789-го и, особенно, 1793-го года во Франции именно аристократия была главным противником либеральных идей и опорой режима Реставрации, то становится понятным, что, несмотря на безусловное влияние либеральной традиции на творчество де Токвиля, его взгляды стоят в стороне от магистрального пути развития этой идеологии. Поэтому Л. Жом с большой осторожностью подчеркивает, что токвилевское творчество только "иногда" причисляют к либеральному направлению [Jaume, 1998, p. 38], а американский исследователь Г. Дж. Ласки показывает, что его "либерализм" ограничился только симпатией к ряду положений Гизо и осознанием несоответствия политики Карла X его времени, в то время как страх перед "тиранией большинства" сближает Токвиля с большинством консерваторов [Ласки, 2000, с. 7, 17].

(6)      Тем не менее, до настоящего времени существует точка зрения, согласно которой работы де Токвиля можно считать классическим воплощением западного либерализма. Например, современный русский социолог А. Зиновьев стремится показать, что современные отечественные демократы "сами превратились в яростных "токвиллей", представляя себе Запад как тот самый земной рай всеобщего благополучия и изобилия" [Зиновьев, 2000, с. 10]. Однако подобный взгляд, как правило, не опирается на работы самого французского мыслителя: например, тот же А. Зиновьев в примечании к своим положениям не отсылает читателя к источникам, а только отмечает, что "в 1831 - 1832 годы Токвиль, посетив США и угадав суть американского общества, стал проповедником американской демократии" [Зиновьев, 2000, с. 441].

(7)      Наиболее последовательную критику взгляда на автора "Демократии в Америке" как на представителя либеральной традиции предложил американский историк А. Шлезингер-мл. В своей работе "Циклы американской истории" (1986) он отмечает, что Токвиль отверг одну из основополагающих ценностей либеральной демократии - индивидуализм, поскольку, с его точки зрения, в перспективе он приводит к отсутствию заинтересованности у человека в судьбе его государства. В результате приоритет личного благополучия над общественным благосостоянием "питает рост коррупции в правительственных учреждениях" и угрожает установить диктатуру [Шлезингер, 1992, с. 66 - 67]. Таким образом, по Шлезингеру Токвиль не просто подверг критике либеральные новации, как его предшественники, а отверг сам идеал демократического пути развития.

(8)      Правоту шлезингеровской оценки косвенно подтверждает и тот факт, что современные правые радикалы относятся к токвилевскому наследию с большим уважением. Например, современный русский "революционный консерватор" А. Дугин называет де Токвиля одним из своих предшественников, приводя его высказывание, что "максима, признающая за большинством народа право решать все вопросы управления государством, представляется ему кощунственной и отвратительной" [Дугин, 1994, с. 286]. В еще большей степени взгляд на Токвиля как на аристократа-консерватора подтверждает анализ его политического идеала.

(9)      Уже в I-м томе "Демократии в Америке" (1835) политический идеал де Токвиля сформулирован как консервативное аристократическое общество, значительно отличающееся от либеральных построений Гизо или Констана. "В аристократическом государстве, - подчеркивает он, - всегда можно с уверенностью рассчитывать на сохранение известного порядка в условиях свободы… Можно также утверждать, что при аристократическом правлении народ защищен от крайних проявлений деспотизма, потому что всегда находится некая организованная сила, способная оказать сопротивление деспоту" [Токвиль, 2000, с. 90]. Более ярко токвилевский консерватизм проявляется во втором томе "Демократии в Америке" (1840), в котором, как и в большинстве работ консервативных мыслителей Европы первой половины XIX в., исторический опыт последних пятидесяти лет оценивается негативно: "Наши отцы показали, как народ может создать режим безмерной тирании именно тогда, когда он выходит из-под власти аристократа и бросает вызов всем монархам" [Токвиль, 2000, с. 495]. Иначе говоря, именно в существовании аристократии и наличия у нее определенных политических прав, автор "Демократии в Америке" видит основную гарантию ограничения государственного деспотизма

(10)      Наброски 30-х гг. станут основой для более четкой токвилевской политической программы, изложенной в знаменитой речи в Палате депутатов 27 января 1848 г. В ней, точно следуя консервативной традиции, он оценит революцию не как феномен политический, а, скорее, как нравственную болезнь, которая "поразила общественное сознание, общественные нравы" [Токвиль, 2000, с. 521]. Наконец, в 1856 г. в предисловии к "Старому порядку и революции" Токвиль косвенно придает завершенную формулировку своим политическим взглядам. "В сумерке будущего, - пишет французский мыслитель, - можно уже открыть три очень ясные истины. Первая из них - та, что все современные люди увлечены какою-то неведомой силой, которую можно надеяться урегулировать и замедлить, но не победить, и которая то медленно толкает, то с силой мчит их к уничтожению аристократии; вторая - та, что из всех обществ в мире всего труднее будет надолго избегнуть абсолютного правительства тем, в которых аристократии уже нет и не будет; наконец, третья истина состоит в том, что нигде деспотизм не ведет к более гибельным последствиям, чем в таких именно обществах, потому что в них он больше, чем всякий другой род правительства, способствует развитию всех пороков, которым эти общества специально подвержены…" [Токвиль, 1896, с. 14]. Таким образом, политический идеал автора "Старого порядка и революции" предполагает достаточно жесткое сословное разделение общества и сохранение привилегий дворянства как необходимого условия для развития гражданской свободы.

(11)      В связи с этим уместно напомнить, что классический французский либерализм середины XIX в. считал подобной "гарантией" или унаследованную от Монтескье теорию разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, или отмену сословных ограничений, но не сохранение привилегий аристократии [Jaume, 1998, p. 38, 42-45]. Напротив, большинство французских либералов от Гизо до Тьера, сохраняя преемственность к традициям революционеров 1789 - 1799 гг., отвергали любые политические претензии дворянства на особый статус в обществе. В данном вопросе причисленный к "либералам" де Токвиль выступает фактическим последователем родоначальника консерватизма английского мыслителя Э. Берка, для которого аристократия являлась опорой стабильного общественного развития [Берк, 1993, с. 52, 65]. С другой стороны, подчеркивая, что революция 1830 г. "была совершена, опираясь не на благородные, а на низменные свойства людей, на их страсти, слабости, выгоду, а то и пороки" и характеризуя ее как "симптом общего заболевания" [Токвиль, 2000, с. 523], автор "Демократии в Америке" показывает свою зависимость от Ж. де Местра, для которого вдохновленный Просвещением революционер "софизмы своего сердца, от природы строптивого", принимает "за обоснованные сомнения ума" [Местр, 1998, с. 13]. Поэтому политический идеал Токвиля можно с полным основанием охарактеризовать как консервативное аристократическое общество.

(12)      Однако консерватизм политического идеала французского мыслителя середины XIX в. проявляется не только в его критическом отношении к революционным переменам и в понимании аристократии как необходимого элемента стабильного общества. В гораздо большей степени автор "Старого порядка и революции" был консерватором в своем мировосприятии, в своих оценках современных ему политических событий и социальных сдвигов. Впервые на эту сторону консервативной идеологии обратил внимание К. Манхейм, указав, что "консерватизм и либерально-буржуазная мысль - это не готовые системы, а способы мышления, непрестанно подвергающиеся изменениям" [Манхейм, 1994, с. 614]. Иллюстрируя эту мысль немецкого социолога на основе токвилевских работ, можно отметить, что перевод названия книги "Демократия в Америке" не совсем точен: скорее, французское "De la democratie en Amerique" следует понимать как "О демократии в Америке", т.е. речь идет не о простом описании политических институтов США, а, скорее, последнее является только поводом высказать читателю собственные мысли об американском обществе и о демократии. Таким образом, политический идеал Токвиля можно представить и как особый набор анализов и оценок современных ему событий, воспроизводящих основные архетипы европейского консервативного мышления.

(13)      Во-первых, подобно большинству европейских консерваторов XIX в. автор "Демократии в Америке" рассматривает прошлое в качестве своеобразного эталона общественного развития, который если и нельзя считать "идеальным временем", то вполне можно рассматривать как более благоприятный период общественного развития по сравнению с современностью. Ностальгическое отношение к феодальному прошлому постоянно просматривается в токвилевских работах. "Когда королевская власть, поддерживаемая аристократией, мирно управляла народами Европы, - писал он в 1835 г., - общество, несмотря на все свои лишения, чувствовало себя счастливым в такие моменты, которые с трудом можно понять и оценить в наши дни" [Токвиль, 2000, с. 30]. Именно в прошлом французский консерватор середины XIX в. видит свой политический идеал - традиционное общество, в котором государственный деспотизм в лице королевской власти сдерживался правами аристократии. "Могущество отдельных лиц, - развивает Токвиль свою мысль, - играло роль неодолимой преграды, мешающей государю становиться тираном, и короли, к тому же чувствуя, что в глазах толпы они обрели почти божественные атрибуты, находили в том самом уважении, которое они прежде вызывали, поддержку своему желанию не злоупотреблять собственной властью" [Токвиль, 2000, с. 30]. Таким образом, важнейший архетип консерватизма - поиск "идеала" или более справедливого по сравнению с современным обществом является неотъемлемой частью токвилевского творчества.

(14)      Во-вторых, на страницах "Демократии в Америке" и "Старого порядка и революции" можно найти характерную для западного консервативного сознания критику возможности переустройства общества на основе некоего абстрактного проекта. Последнее являлось основой мировоззрения французских революционеров рубежа XVIII - XIX вв., находившее свое практическое воплощение и в "Декларации прав человека и гражданина" 1789 г., и в якобинской конституции 1793 г. и даже в знаменитом "Кодексе Наполеона" 1804 г. Обращение Токвиля к данной проблеме показывает, насколько глубоко он пережил опыт Великой Французской революции и породившей ее эпохи Просвещения. Однако, как и все консерваторы, французский мыслитель первой половины XIX в. оценил его итоги крайне негативно. "В 1789 году, - подытоживает он опыт революции, - французы совершили величайшее из всех, когда-либо сделанных народами, усилий для того, чтобы отрезать себя от своего прошедшего и отделить бездной то, чем они были, от того, чем они желали быть впредь… Я всегда был того мнения, что они гораздо менее успели в этом своеобразном предприятии, чем могло казаться со стороны, и чем сами они думали первоначально" [Токвиль, 1896, с. 8]. Поэтому для автора "Старого порядка и революции", как для типичного консерватора, попытки перестроить общество на основе абстрактного проекта всегда приводят к установлению жестокой диктатуры.

(15)      Наиболее ярко эта черта токвилевского мировоззрения проявилась в критике принципа необходимости единой конституции как основной гарантии индивидуальной свободы. "Центральная власть, созданная Французской революцией, - обращает он внимание читателя, - пошла в данном отношении дальше всех своих предшественников потому, что она была сильнее и грамотнее каждой из них: Людовик XIV подчинил все стороны жизни городской общины произволу интенданта, а Наполеон - воле министра". Данный подход видится ему обновленным вариантом деспотизма, поскольку "в целом конституция также неизменна, поскольку не имеется никаких реальных способов ее изменить" [Токвиль, 2000, с. 308 - 309]. Для французского наблюдателя значительно большие перспективы имеет американская система широких прав местных законодательных органов, поскольку, с его точки зрения, "лучше дать право изменять конституцию, отражающую волю всего народа, тем, кто пусть далеко не полностью, но все же представляет этот народ, нежели тем, кто представляет лишь самих себя" [Токвиль, 2000, с. 93].

(16)      На первый взгляд подобная критика абстрактных проектов переустройства общества сближает токвилевские работы с тем направлением англосаксонской общественно-политической мысли, которое в XIX в. было неотъемлемой частью либеральных теорий, а в ХХ-ом перешло в идейный фонд "неоконсерватизма". Многие "неоконсерваторы" отдавали должное автору "Демократии в Америке" как одному из своих предшественников. Например, австрийский мыслитель Ф.А. фон Хайек, сторонник возрождения либеральных принципов "свободного рынка" и непримиримый критик политического радикализма, в 1940 г. назвал де Токвиля одним из "величайших политических мыслителей" и поместил его работы в пантеон классического либерализма XVIII - XIX вв. [Хайек, 1992, с. 18]. Однако скрытый антидемократизм французского мыслителя выдает в нем, скорее, последователя де Местра, чем Локка или Гизо. "В обществах демократических, - пишет он в предисловии к "Старому порядку и революции", - где нет ничего прочного, каждый ежеминутно терзается страхом быть оттесненным вниз и страстным желанием подняться повыше…, - в таких обществах не существует почти никого, кто не был бы вынужден делать отчаянные и постоянные усилия с целью сберечь или приобрести деньги" [Токвиль, 1896, с. 15]. Поэтому можно смело сказать, что как и все европейские консерваторы эпохи между Великой Французской революции и Первой мировой войной, де Токвиль подвергал сомнению право демократии считаться передовой формой общественного устройства.

(17)      Подвергая анализу процесс возникновения "ценностей 1789 года", стремительно распространяющихся в XIX в., Токвиль выделяет два фундаментальных процесса в современном ему обществе.

(18)      Первой (и чрезвычайно опасной) из этих тенденций автор "Старого порядка и революции" считает разрушение структур феодального общества (сословий, цеховых организаций, общин, гильдий). Согласно Токвилю, буржуазные революции разрушили привычные устои жизни, лишили людей привычных связей и привели к атомизации общества. В новых обществах, указывает он, "люди, уже не связанные друг с другом ни кастой, ни сословием, ни корпорацией, ни родом, слишком склонны заботиться только о своих частных интересах и, всегда занятые только собою, погрязают в узком индивидуализме, который заглушает всякую общественную добродетель" [Токвиль, 1896, с. 14].

(19)      С другой стороны, уже в предисловии к "Демократии в Америке" европейская история представлена французским консерватором как процесс возникновения двух основополагающих идей - Свободы и Равенства, постепенно вступающих в противоречие друг с другом. Итог этих двух параллельных процессов уже в 1835 г. видится автору "Демократии…" как предельное ослабление общества и пропорциональное усиление государства, что создает благоприятную почву для возникновения диктатуры. "Общество, - отмечает он, - сохраняет спокойствие, но не потому, что оно осознает свою силу и свое благополучие, а, напротив, потому что оно считает себя слабым и немощным; оно боится, что любое усиление может стоить ему жизни: всякий человек ощущает неблагополучие общественного состояния, но никто не обладает необходимым мужеством и энергией, чтобы добиться его улучшения" [Токвиль, 2000, с. 32].

(20)      Таким образом, Токвиль не просто критикует современное ему демократическое общество вслед за де Местром, Бональдом и Шатобрианом, но стремится показать, что буржуазные революции, разрушив аристократический мир феодальных привилегий, не привели к возникновению общества подлинной Свободы. Так, одна из последних глав "Демократии в Америке" называется "Какого деспотизма следует опасаться демократическим народам", и в ней автор предупреждает: "Я заметил, что демократическое общественное устройство, подобное американскому, предоставляет редкие возможности для установления деспотизма" [Токвиль, 2000, с. 495]. Шестнадцать лет спустя, подводя итоги процессам усиления государства и ослабления общества, де Токвиль открыто укажет, что "деспотизм не только не противодействует этой склонности, но делает ее непобедимою, потому что он отнимает у граждан всякую общую им страсть" [Токвиль, 1896, с. 15-16]. Иначе говоря, автор "Старого порядка и революции" не просто отвергает рационально-революционный общественный идеал с консервативных позиций, но и задолго до Ницше пытается показать внутреннюю несостоятельность этого идеала, т.е. трансформирует консерватизм из идеологии, направленной на защиту прошлого, в политическую теорию, пытающуюся создать альтернативный либерализму общественный идеал.

(21)      Подводя итоги, следует еще раз обратить внимание на то обстоятельство, что консерватизм Токвиля проявляется не столько в его конкретной политической программе традиционного аристократического общества (последнее вполне можно охарактеризовать как умеренно-либеральное), сколько в особом типе мышления, рассматривающим действительность через определенный набор архетипов всей консервативной европейской идеологии - ностальгическое отношение к прошлому, отказ от возможности переустройства общества на основе некоего рационального проекта, восприятие разрушения традиционных общественных корпораций как безусловного зла и критика демократического идеала общественного развития как пути к деспотизму. Однако бесспорное влияние либеральной традиции превращает токвилевские работы не просто в источник для изучения взглядов типичного консерватора середины XIX-го столетия, но и в качественно новый этап развития консервативной идеологии.

"ЛИБЕРАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ" де ТОКВИЛЯ

(22)      Обращаясь к проблеме заимствования ряда положений либеральной идеологии автором "Старого порядка и революции", важно учитывать то обстоятельство, что в середине XIX в. сам либерализм еще не сформировался в целостную и завершенную мировоззренческую систему. Современный французский исследователь либерализма Л. Жом справедливо подчеркивает, что в эпоху де Токвиля еще невозможно отделить экономическое содержание данной идеологии от ее морально-политических аспектов. Скорее, либерализм 20 - 50-х гг. XIX в. "представляет собой некое "поле", совокупную оппозицию всему тому, что законодательно ограничивало моральную и политическую свободу", поэтому в политической практике он распадался на ряд направлений, "восходящих к защите принципов и завоеваний 1789 г., но по-разному сущность свободы и средств для ее воплощения в жизнь" [Jaume, 1998, p. 38].

(23)      В противоположность либерализму, французский консерватизм эпохи Реставрации уже являлся целостной идеологией. Его общефилософскую основу де Местр определил формулой "во всем, даже в мелочах, противодействуйте духу новшеств и перемен" [Местр, 1998, с. 607], а политическую программу в 1819 г. Шатобриан сформулировал следующими положениями:
   1) увеличение представительства крупных землевладельцев в палате депутатов;
   2) усиление наказаний за нападки в печати на религию и церковь;
   3) расширение прав органов областного и местного самоуправления с целью создания привилегий для аристократии;
   4) издание законов о неделимости поместий членов палаты пэров;
   5) принятие мер против дробления земельных владений дворянства и т.п. [История Франции, 1973, с. 196]. Кроме того, уже на заре XIX в. де Местр в "Санкт-Петербургских вечерах" косвенно сформулирует основной императив европейской консервативной идеологи [Местр, 1998, с. 319] вплоть до Ортеги-и-Гассета - веру в превосходство аристократической этики "внутреннего самоограничения личности" над либеральным объективно-правовым государством.

(24)      Этот краткий исторический очерк французской общественно-политической мысли первой трети XIX в. хорошо показывает как зависимость Токвиля от предшествующей консервативной мысли, так и те стороны либерального наследия, которыми он воспользовался для внесения востребованных временем перемен в консервативную теорию.

(25)      Уже в 30-е гг. XIX в. Токвиль поднимает важнейшую проблему для французского консерватизма периода Реставрации - проблему земельной собственности. Именно в анализе проблем земельной собственности наиболее полно проявляется консерватизм мировоззрения французского мыслителя. Полемизируя с французскими революционерами конца XVIII в., осуществившими конфискацию земельных владений дворянства, автор "Демократии в Америке" показывает разрушительные последствия этого передела. В полном соответствии с традициями де Местра и Шатобриана он утверждает, что "у тех народов, у которых закон о наследовании исходит из права первородства, земельные владения наиболее часто переходят от поколения к поколению, не подвергаясь дроблению". "Таким образом, - развивает Токвиль свою мысль, - владение землей порождает фамильный дух. Семья - это земля, которой она владеет, земля - это семья; земля увековечивает фамилию рода, его происхождение, его славу, его могущество и его добродетели [Токвиль, 2000, с. 58].

(26)      Данное положение можно считать своеобразной программой всего токвилевского творчества: свободное общество невозможно без наличия аристократии, а подлинная аристократия невозможна без наличия наследственных крупных земельных владений. Можно без преувеличения сказать, что этот вопрос был основой первой волны европейского консерватизма в противовес политическим требованиям ранних буржуазных революций. Подводя их итоги, французский консерватор пишет: "Нам, французам XIX века, постоянным свидетелям политических и социальных перемен, происходящих в результате действия закона о наследовании, не подобает ставить под сомнение его значение. Ежедневно мы видим, как этот закон то тут, то там проявляется на нашей земле, разрушая стены наших домов и уничтожая ограждения вокруг наших полей" [Токвиль, 2000, с. 59]. В противовес ценностям поднимающегося общества "равных возможностей", на страницах "Демократии в Америке" фактически воскрешается идеал прошлого - "фамильный дух", основанный на независимых от государства земельных владениях.

(27)      Второй важнейший постулат консервативной системы Токвиля непосредственно развивает политическое требование Шатобриана о необходимости "увеличения представительства крупных землевладельцев в палате депутатов". На страницах "Старого порядка и революции" он размышляет о сословных государственных институтах и приходит к выводу, что они будут эффективны только в том случае, если им удастся вернуть реальную власть. "Когда дворянство обладает не только привилегиями, но и властью, в его руках сосредотачивается высшее управление и администрация, его особые права в одно и то же время могут были более значительны и менее заметны… По мере того, как дворянство перестает делать все это, бремя его становится все более тяжким, и самое их существование делается, наконец, непонятным"[Токвиль, 1896, с. 47]. Иначе говоря, в политическом идеале Токвиля аристократия может быть гарантом "свободы" только при наличии реальных институтов своей власти.

(28)      Однако к середине XIX в. стала проявляться и определенная ограниченность местровского консерватизма. Поиск общественного идеала в прошлом, защита крупного наследственного землевладения и сословных привилегий уже не могли отвечать духу новой эпохе развития промышленности и строительства железных дорог, расширения прав парламентов и формирования национальных государств. Консервативной идеологии следовало приспособиться к переменам, т.е. осознать необходимость заимствования ряда либеральных идей в условиях "либерализации" общества. Во Франции роль такого "реформатора" консерватизма выпала именно де Токвилю.

(29)      Прежде всего, автор "Старого порядка и революции" лучше всех прежних консерваторов осознавал невозможность возвращения прошлого. "Уже королевская власть, - писал он в 50-е гг., - не имеет ничего общего с королевской властью средневековой эпохи: она обладает другими полномочиями, занимает другое место, проникнута иным духом, внушает иные чувства; на развалинах местных властей повсюду утверждается государственная администрация; чиновническая иерархия все более вытесняет управление дворян" [Токвиль, 1896, с. 34]. Для адоптации консерватизма к условиям нового времени, Токвиль позаимствовал ряд положений из работ либералов: идею "Свободы" как высшей цели общественного устройства и понятие "национального государства".

(30)      Первое из либеральных заимствований - идею "Свободы", трансформированную французским консерватором в теорию аристократического общества, мы уже подробно проанализировали выше. В данном контексте следует только отметить, что открытая Токвилем несовместимость идей Свободы и Равенства стала основой консерватизма ХХ века, воспользовавшегося многими положениями классического либерализма середины XIX столетия. Но "Свобода" в ее трактовке автором "Демократии в Америке" подразумевает не только политические гарантии от государственного произвола - большое место в токвилевских работах занимает и понятие "ответственности", также связанное с либеральной общественно-политической мысли. Обращаясь в своей речи 27 января 1848 г. к сторонникам восстановления Старого режима, Токвиль указывает им, что "старая монархия" "была сильнее нынешней власти" ("она надежнее, чем нынешняя, опиралась на старые обычаи, нравы, верования"), и, тем не менее, погибла в результате революции. Причину такого исхода французский консерватор видит "в том, что правящий класс стал вследствие своего безразличия, эгоизма, пороков неспособен и недостоин управлять страной" [Токвиль, 2000, с. 526]. Таким образом, в соответствии с либеральной традицией XIX в., токвилевская аристократия должна соответствовать своему высокому гражданскому предназначению, а понятие "Свобода" дополняется у французского консерватора понятием "Ответственность", обогащающим, в свою очередь, либеральную идеологию.

(31)      Второе нововведение автора "Демократии в Америке" - отождествление понятий государство и нация - также непосредственно связано с французской либеральной идеологией середины XIX в. Само понятие "национальная идея" традиционно рассматривается исследователями как синтез противоположных идей европейского романтизма "с его переоценкой всего иррационального в человеке и культуре" и Французской революции, провозгласившей народ "сувереном, единственным носителем государственной власти" [Федотов, 1993, с. 329]. (Можно отметить, что современные политологи объединяют обе традиции, и видят суть "национальной идеи" в программе создания суверенных государств на основе однородных культурно-лингвистических групп [Хесли, 1996, с. 39]). Что же касается французской общественно-политической мысли XIX столетия, то в ней формирование понятия "национальная идея" как синтеза консервативного и революционного начал завершается именно в работах де Токвиля.

(32)      Усвоение консерватором-Токвилем либеральных критериев понятия "нация" начинается уже в середине 30-х гг. "Происхождение всегда накладывает отпечаток на народы", - отмечает он на страницах "Демократии в Америке", и, развивая свою мысль, указывает, что "обстоятельства, в которых рождаются нации и которые служат их становлению, оказывают воздействие на все их будущее развитие" [Токвиль, 2000, с. 43]. В этих нескольких фразах, относящихся к истории Северной Америке, французский консерватор подводит итог теории европейского романтизма, выводящего основу "народа" из таких понятий как "язык" и "кровь". Очевидно, подобный взгляд имел глубокую теоретическую основу в европейском консерватизме: так, уже у Э. Берка можно найти положение, что "все сделанные до сих пор преобразования производились на основе предыдущего опыта" [Берк, 1993, с. 51]. Французский мыслитель только завершает эти поиски, за семьдесят лет до Шпенглера показывая, - вся история народа есть только своеобразное отражение тех природных условий и исторических событий, в которых проходило его формирование.

(33)      С другой стороны, Токвиль, вопреки консерваторам эпохи Реставрации не отказывается и от революционного наследия. Формирование американского народа описывается им не только как исторические воспоминания о тех условиях, где проходило его возникновение в XVII в., но и как синтез романтической, иррациональной традиции с рациональными политическими комбинациями. Если "в мире нравственности все упорядочено, согласовано и решено заранее", то в мире политики "все находится в постоянном движении" [Токвиль, 2000, с. 54]. Поэтому для автора "Демократии в Америке" понятие "нация" включает в себя два компонента: "основу" - подсознательные воспоминания о прошлом и динамичные конкретные политические изменения.

(34)      Конечно, уже в политической системе де Местра указывалось, что народы - единственная реальность истории в противоположность абстрактным "общечеловеческим" схемам просветителей [Местр, 1997, с. 88]. Однако только Токвиль, сохраняя основы консервативного мировоззрения, воспринял два важнейших постулата общественно-политической мысли XIX в., какими И. Валлерстайн считает веру в незыблемость политических изменений и политическую теорию, что носителем государственного является "некая общность, именуемая "народ"" [Валлерстайн, 1997, с. 6]. До выхода в свет "De la democratie en Amerique" французские консерваторы Бональд и Монлозье не рассматривали свою страну как единый социальный организм: в их теориях Франция строго разделялась на потомков "франков" - аристократию и потомков "галло-римлян" - "третье сословие". Напротив, сохраняя за традициями и их носителем - аристократией важнейшую роль в политической жизни, Токвиль вслед за Гизо воспринимает государство как внутренне единую систему, т.е. производит своеобразную "либеральную революцию" внутри консервативной идеологии.

(35)      Подводя итоги, отметим, что работы де Токвиля выводят французский консерватизм первой половины XIX в. за рамки политической идеологии крупной земельной аристократии и превращают его в одну из попыток теоретического осмысления опыта революционных потрясений рубежа XVIII - XIX вв. Токвилевское творчество вносит во французскую консервативную мысль понимание "народа" как единой и неделимой общности, что позволяет при определенных условиях трансформироваться в национализм. В последствии этот "сплав" станет основой политических теорий французских "правых" второй половины XIX в. от Тарда и Лебона до Барреса. Поэтому нельзя не заметить, что автор "Демократии в Америке" и "Старого порядка и революции" произвел подлинную "революцию" внутри консерватизма.

ТОКВИЛЬ И РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ПОТРЯСЕНИЯ РУБЕЖА XVIII - XIX вв.

(36)      Анализ заимствования автором "Демократии в Америке" ряда либеральных ценностей нельзя считать завершенным без описания того, как на страницах "Демократии в Америке" и "Старого порядка и революции" осмысливаются предшествующие революционные потрясения конца XVIII - начала XIX веков. Эта сторона токвилевского мировоззрения показывает, что "либеральные веяния" были усвоены французским консерватором не как сознательное воспроизведение идей того или иного мыслителя, а, скорее, как наблюдение за политическими процессами своего времени, т.е. через своеобразное осмысление "духа эпохи".

(37)      Американский исследователь Г. Дж. Ласки считает, "что Токвиль допускал неточности при использовании слова "демократия", и это не осталось без последствий ни для него самого, ни для его читателей [Ласки, 2000, с. 16]. Всего, по мнению исследователя, в работах французского мыслителя можно выделить четыре значения термина "демократия":
   1) "стремление к уравнению всех сторон жизни общества";
   2) "обозначение представительной формы правления";
   3) демократия в значении "народ";
   4) "всеобщее избирательное право, а также быстрое движение общества к равенству, которое сметало все привилегии, особенно в области политики".

(38)      Тем не менее, подобная неопределенность термина "демократия" хорошо показывает, свидетелем каких политических событий первой половины XIX в. был де Токвиль, и какое влияние они оказали на формирование его взглядов.

(39)      Свою точку зрения на процесс возникновения современной ему демократии Токвиль изложил во "Введении" к "Демократии в Америке". Именно тогда, в 1835 г., он обращает внимание читателя, "что мы живем в эпоху великой демократической революции; все ее замечают, но далеко не все оценивают ее сходным образом" [Токвиль, 2000, с. 27]. Как же оценивал данную "революцию" сам французский консерватор? В качестве ответа на этот достаточно сложный вопрос Токвиль предлагает очерк политических процессов, протекавших во Франции с рубежа X - XI вв.

(40)      Согласно автору, именно с этого момента впервые в европейской истории проявляется стремление к равенству. Несмотря на то, что в конце XI в. Франция "была поделена между небольшим числом семейств, владевших землей и управлявших населением", а "право властвовать в то время передавалось от поколения к поколению вместе с наследственным имуществом", уже существовал институт церкви, через который "равенство стало проникать внутрь правящих кругов", и "торговля становится новым источником обретения могущества" [Токвиль, 2000, с. 27]. В дальнейшем, Токвиль показывает, что основную ответственность за исчезновение аристократии несут короли, отнимавшие у дворянства его привилегии и возвышавшие для укрепления собственной власти "законоведов" и финансистов, т.е. людей незнатных. "Если вы станете рассматривать с интервалом в пятьдесят лет все то, что происходило во Франции начиная с XI века, - подчеркивает французский консерватор, - вы не примените заметить, в конце каждого из этих периодов, что в общественном устройстве свершалась двойная революция: дворянин оказывался стоящим на более низкой ступени социальный лестницы, а простолюдин - на более высокой" [Токвиль, 2000, с. 29].

(41)      Таким образом, в своем вводном историческом очерке 1835 г. автор "Демократии в Америке" приходит к двум принципиальным для своей теории выводам: во-первых, революционные перемены рубежа XVIII - XIX вв. не были радикальным поворотом в историческом процессе - они были подготовлены всем предшествующим развитием; во-вторых, идея "демократии", т.е. равенства, неразрывно связана с идеей государственной власти. В своих дальнейших работах он только попытался детальнее выкристаллизовать эти положения.

(42)      Взгляд на Американскую и Французскую революции конца XVIII в. только как на закономерный итог всех внутренних процессов, протекающих внутри западного общества с времен Средневековья, можно обнаружить уже в "Демократии в Америке". "В XI веке, - подчеркивает Токвиль, - знатность считалась бесценным даром. В XIII веке ее уже можно было купить… А еще чаще мы видим, как короли открывали доступ в правительство представителям низших классов с целью унизить аристократию" [Токвиль, 2000, с. 28]. Поэтому в более поздней работе 50-х гг. французский консерватор только расставляет все точки над "i". "Как ни радикальна была Революция, - пишет он о революционных событиях во Франции 1789 - 1799 гг., - но она ввела гораздо меньше нового, чем предполагают обыкновенно…" [Токвиль, 1896, с. 36]. Иначе говоря, согласно автору "Старого порядка и революции", не 1789-й и, тем более, не 1793-й год возвели равенство в основной политический принцип современности: они только логически завершили акты Людовика XI, Ришелье и Людовика XIV. "В XVIII веке, - обращает наше внимание Токвиль, - государственная администрация была уже… очень централизованна, могущественна, необычайно деятельна", и следовательно, революция была не отказом от наследия Старого порядка, а только "заботилась об увеличении могущества и прав государственной власти" [Токвиль, 1896, с. 10, 35]. В итоге, в двух своих основных работах французский мыслитель середины XIX в. логически доказывает своим современникам, что ненавидимая прежними консерваторами французская революция как "дьявольская сила" [Nolte, 1970, p. 112] была только последствием более раннего уничтожения структур аристократического общества, оставившего человека один на один с разрушительной силой государства.

(43)      Осмысливая большинство революционных потрясений рубежа XVIII - XIX вв., Токвиль творчески развивает наследие основоположника французского политического консерватизма Жозефа де Местра. Автор "Демократии в Америке" отвергает современные ему либеральные и революционные перемены как путь к будущей кровавой тирании, и в данном вопросе он точно следует за автором "Санкт-петербургских вечеров", писавшим о "кумире Просвещения" Вольтере, "что бы сказал этот безумец, если бы… он вдруг смог увидеть - в недалеком уже будущем! - комитет общественного спасения, революционный трибунал и бесконечные страницы "Монитора", красные от человеческой крови?!" [Местр, 1998, с. 204].

(44)      Другой вывод Токвиля о несовместимости принципов Свободы и Равенства не только дополняет первый, но и развивает положение де Местра о том, что "Свобода в каком-то смысле всегда была даром Королей, ибо все свободные нации образованы были королями" [Местр, 1997, с. 85]. На первый взгляд, автор "Размышлений о Франции" полемизирует с автором "Старого порядка и революции", т.к. последний доказывает, что именно королевская власть способствовала распространению идей Равенства, несовместимых с идеями Свободы. Однако более внимательный анализ показывает, что Токвиль не отрицал, а только развивал местровское наследие. Подобно основоположнику французского консерватизма он считал Свободу даром, которого нельзя достичь с помощью революционных преобразований: она должна быть наследственной, частью традиций прошлого и только в этом случае будет способна противостоять эгалитаристским идеям революционной диктатуры. Единственный пункт, в котором Токвиль не соглашается с де Местром - это вопрос о королевской власти. Для французского консерватора середины XIX в. только аристократия с ее наследственными привилегиями способна предотвратить установление общества Равенства и быть гарантом Свободы, поскольку "аристократия возникает и существует не только благодаря привилегиям или принадлежности к определенному роду, но и потому, что обладает земельной собственностью, передаваемой по наследству" [Токвиль, 2000, с. 45]. В отличие от де Местра, автор "Демократии в Америке" воспользовался значительным пластом либеральной общественной мысли, требующей определенных политических гарантий как необходимого условия для сохранения Свободы.

(45)      Таким образом, взгляды французского мыслителя на политические потрясения рубежа XVIII - XIX вв. помогают не только лучше понять все грани его мировоззрения, но и позволяют нам почувствовать мироощущение европейского консерватора середины XIX века. Именно консерваторы данного периода не просто отвергли революционные идеалы 1789 и 1793 гг. как их предшественники эпохи Реставрации, а заметили внутри новой, либеральной, цивилизации нарастающее, с их точки зрения, противоречие между принципами Свободы и Равенства. Именно консерваторы середины XIX в. вслед за Токвилем отказались от этатизма своих предшественников, показав несовместимость свободы человека и возрастающей роли государства. Именно "послетоквилевские" консерваторы в век господства идеи Свободы и доминирования веры в прогресс задолго до Шпенглера сделали мрачные пророчества о будущем Западной цивилизации. Наконец, именно консерваторы этого времени стали обращаться к либеральной проблеме "свободы личности", переосмысливая ее, однако, не как свободу внешнюю (от государственных институтов), но как свободу внутреннюю, как сохранение неких нравственных приоритетов, характерных для аристократии "Старого порядка". Таким образом, анализ токвилевского наследия показывает, что с середины XIX в. французский политический консерватизм перестал быть явлением, отрицающим всю "цивилизацию 1789 года". Напротив, усвоив определенный пласт либеральной мысли, сам консерватизм начал превращаться в системную идеологию, составной элемент и даже в своеобразную "опору справа" современного западного общества.