(1)      В центре моей работы стоит вопрос о разных концепциях коллективной идентичности в русской истории с XIII по XX век. Предмет моего исследования - история воспоминания Александра Невского, история его образа в коллективной памяти Русских.

(2)      С момента его смерти память об Александре Невским на Руси и в России никогда не прерывалась. Но предмет воспоминания - фигура Александра Невского - в течение истории существенно переменился. В своей диссертации я интерпретирую эти изменения, которые отражаются в текстах и на картинах его воспоминательной истории, как индикаторы перемен в развитии коллективного самосознания русских.

(3)      Предполагая, что представление сообщества о "своем" прошлом отражает концепции коллективной идентичности, я ставил две главных задачи. Во-первых, на примере истории воспоминаний об Александре Невском, я хочу изучать как историческое воображение, как представление о своем прошлом, как образ этой фигуры изменились в течении последних семисот пятидесяти лет русской истории. Во-вторых, я пытаюсь анализировать эти перемены воображения истории как отражение изменений в концепции коллективной идентичности "мы-группы". Я специально и сознательно не отдаю первенство национальной идентичности, чтобы не упускать из виду конкурирующие концепции, например, регионального, религиозно-сакрального или династическо-имперского типа. Я пытаюсь изучать, как отражаются изменяющиеся концепции "мы-группы" в текстах и картинах об Александре Невским. Я интересуюсь тем, как изменения коллективной идентичности влияют на воображение истории и наоборот. Ядром моей работы является вопрос о взаимодействии воображения сообщества о своем прошлом с формами коллективного самосознания в русской истории с 13-го до 20-го века.

(4)      Александр Ярославич (около 1220 до 1263 года), прозванный "Невским", был князем Новгородским, великим князем Владимирским, но в первую очередь славным полководцем времен Удельной Руси. Как князь Новгородский Александр получил свою славу благодаря двумя победоносным битвам: в 1240 году против Шведов, затем в 1242 году против Тевтонского Ордена на льду Чудского озера. После битвы против Шведов в 1240 году он и получил свое прозвище "Невский". Отказавшись от предложения папы римского заключить союз против Монголов, Александр стремился избежать сражения с восточными врагами и даже стал их союзником и помощником.

(5)      История образа Александра Невского подходит для исследования этого типа по целому ряду причин. Во-первых, эта историческая фигура и, соответственно, ее образ предлагаются как предметы исследования потому, что воспоминание о Невском с момента его смерти никогда не прерывалось, и изучение этой истории позволяет рассмотреть отдаленные периоды русской истории. Во-вторых, образ Александра с течением времени сильно переменился. Эти изменения можно читать - в соответствии с моей основной гипотезой - как показатели переломных моментов в развитии коллективного самосознания в русской истории. В-третьих, Александр многомерная фигура. В его биографии отражаются все основные вопросы его времени, которые одновременно можно назвать главными проблемами всей русской истории: отношения Руси/России с западной (католической) Европой; отношения с Азией, конкуренция региональной и центральной власти; вопрос политического строя (вечевая демократия vs. "самодержавие" / сильная власть центра). Именно это обстоятельство и определяет во многом, почему Александр беспрерывно играл значительную роль в коллективной памяти русских и в разных дискурсах о коллективной идентичности. В-четвертых, Александр, благодаря своим достоинствам, неизменно был положительным образцом - если не считать короткого периода между 1917 и серединой 30-х годов. Он всегда подходил как плоскость проекции тех качеств, которые "мы-группа" признавала своими идеалами. Тот факт, что эти качества - и, таким образом, самоописание "мы-группы" - менялись не раз, соответствует тому наблюдению, что параллельно изменился и образ врага (то есть соответственно Тевтонский Орден, Шведы, католики, римский папа, монголы и так далее) в текстах об Александре Невским. Эти представления о враге поучительны потому, что в них, как в зеркале, отражаются те качества, от которых "мы-группа" отталкивалась. Интересно также, какие собственные характеристики "мы-группы" враг ставил под угрозу: веру, государство, язык или культуру.

(6)      Источниками моей работы являются тексты и картины, где речь идет об Александре Невским или на которых он изображен. Сюда относятся его жития в разных редакциях, иконы, фрески, летописи, родословия, работы историографии, историческая живопись, лубки, учебники по истории, памятники, материалы политической пропаганды, фильм и литература в самом общем понимании этого слово.

(7)      В моей диссертации я действительно рассматриваю весь период с XIII до XX века. Но сегодня - чтобы не говорить слишком долго - я расскажу только о развитии образа до конца XIX века и не стану обсуждать не менее интересную советскую эпоху.

(8)      С XIII по XV век Александр жил в памяти соотечественников как святой князь и властитель. Как святой он не только стал образцом для своих потомков, но и почитаемой фигурой разных концепций коллективной идентичности. В этот ранний период он играл роль только в локальном дискурсе коллективного самосознания в Рождественском монастыре во Владимире (где находилась его могила) и во Владимиро-Суздальском княжестве.

(9)      В XV веке можно уже наблюдать две разные попытки "присвоить" Александра Невского. С одной стороной, элиты Новгородской республики пытались интегрировать святого князя в исторический нарратив, соединяющий прошлое города со славной историей Киевской Руси. С другой стороны, то же самое пытались делать идеологи развивающейся Москвы. В новгородском дискурсе Александр стоял на первом плане как князь городской республики, в Московском как великий князь Владимирский. Новгородцы ожидали от святого князя небесную помощь в борьбе за городские вольности. В Москве чтили Александра как основателя династии Даниловичей и этим подчеркивали право Москвы на первенство в семье княжеств удельной Руси.

(10)      В Московский период, то есть в XVI-XVII вв., рассказ об Александре Невском, которого официально канонизировали как общерусского святого в 1547-м году, распался на две ветви. С одной стороны, Александра вспоминали в церковном дискурсе как святого чудотворца и монаха Алексия. Список чудес, которые произошли у гроба святого, становится длиннее с каждой редакцией его жития. В другом, династическом, дискурсе внимание сосредоточено не столько на "небесной" и посмертной жизни Александра, сколько на земной жизни князя. Его чтили как великого князя и основателя династии Даниловичей. Можно предложить два варианта объяснения этого распада дискурса в Московском царстве. С одной стороны, можно анализировать эти разные интерпретации святого как противоречивую пару и как показатель символической борьбы между православной церковью и царствующей династией. С другой стороны, это можно интерпретировать как комплиментарные полюса одного дискурса коллективной идентичности в Московском царстве. Идея русской земли, которая, как известно, была важна и для самосознании и политической концепции Москвы, состояла из двух частей: одна религиозно-сакральная, другая политическая. В своем двойном существовании - как святой монах и чудотворец и как славный великий князь - Александр одновременно был элементом обоих ветвей этого дискурса.

(11)      Оба дискурса об Александре Невском - церковный и династический -перешли и в XVIII век. Однако княжеская интерпретация взяла верх над церковной при Петре I. После победы в Северной войне первый российский император выбрал Александра Невского как небесного покровителя Санкт-Петербурга и всей империи. Как один из важнейших государственных символов князя адаптировали к новым идеологическим требованиям страны. Петр запретил изображать Александра как монаха, оставив как легитимный только образ великого князя. В имперском дискурсе подчеркнули его подвиги в борьбе со Шведами и выдвинули его как предка Петра. Цель этой символической трансформации была, во-первых, адаптировать сакральную фигуру к новым имперским знаковым системам, во-вторых, навсегда связать воспоминание о князе с именем Петра Великого. В имперском дискурсе Александр Невский был не столько знаком религиозного или национального отделения от внешних врагов, сколько положительным образцом в рамках имперской идеологии. Вовне он символизировал славное прошлое империи и амбицию страны получить признание в качестве европейской державы. Внутри страны он указывал на институт императора и символизировал идею государства со его новой столицей на Неве. Имперская, "многоконфессиональная" государственная концепция отделялась от традиционной концепции русской земли. Синхронное отделение от внешних врагов с помощью православной веры, которое было характерно для Московского царства, уступало место диахронному отделению от своего Московского прошлого.

(12)      Начатое в середине 18-го века научное исследование отечественной истории стало основой национального дискурса об Александре Невском, который оформился в начале 19-го века. Эта новая интерпретация выдвинула на первый план его военные подвиги в борьбе с католицизмом и его заслуги как защитника русской народности от Монголов. В национальном дискурсе Александр не столько представлял собой святого или князя, сколько русского героя с военными и дипломатическими заслугами. Этот национальный образ Александра Невского был элементом концепции коллективной идентичности русского "общества", которое образовалось как третья сила рядом с церковью и государством. В национальном дискурсе коллективной идентичности главными элементами становятся русский язык и русская культура, а не православная вера и преданность российскому царю. В отличие от имперского дискурса XVIII века в национальном дискурсе резкое отделение вовне опять стало важнее. Однако до 1914-го года Александр еще не был антинемецким символом. Рассказ о нем был интегрирован в дискурс, который описывал русскую "мы-группу", отделяя ее с одной стороной от "варварских" монголов, с другой от католицизма.

(13)      Несмотря на то, что в конце XIX века национальный и имперский дискурсы об Александре Невским сближаются, можно различать в это время три образа: святой, князь и военный герой. Эти три образа были элементами трех разных концепции коллективной идентичности, которые существовали тогда в России более или менее автономно: сакральное сообщество, империя и современная нация. То, что эти три концепций не слились в одну, вертикальную идею, интегрирующую все слои общества, способствовало распаду старого, имперского порядка после катастрофы царской армии во время Первой Мировой Войны.